— Виталий Константинович, для начала расскажите немного о себе.
— Я родился 14 января 1939 года в Москве. После десятилетки служил в армии. Затем три года работал в метрополитене и в 1966 году пришел на ипподром. Здесь закончил филиал Хреновского СПТУ № 15. Сначала был помощником наездника, а с 1969 года возглавил тренотделение.
— Виталий Константинович, говорят, что для Вас не существует понятия "плохая лошадь". Даже с так называемыми безнадежными Вы возитесь очень подолгу. Терпение — ценное качество для любого профессионала. И все же, какая лошадь оставила в Вашей душе наиболее глубокий след?
— На всю жизнь моей любимой лошадью останется русский рысак по кличке Ветеран. Он родился в 1971 году в конном заводе "Культура". В наше тренотделение жеребец попал полуторником, еще только заезженным. Поэтому первые уроки он получал у нас. По характеру Ветеран был очень "варкой" лошадью, часто горячился и плохо принимал старт. Немало времени и сил нам пришлось потратить, чтобы изжить эти недостатки. До 9 лет рысак бегал на ипподроме и за свою долгую спортивную карьеру одержал немало важных побед. К ним я причисляю и выигрыш в призе Элиты, где мои подопечный в приличную резвость по только что отремонтированной дорожке прошел всю дистанцию, оставив позади таких резвых соперников, как дети "американца" Лоу Гановера.
— Виталий Константинович, на ипподроме о Вас ходят легенды. Рассказывают, что в Кливленде на пятилетнем рысаке Вы установили мировой рекорд и стали чуть ли не "национальным" героем этого города. На следующий год, когда Вы приехали туда, на огромном табло перед ипподромом большими буквами высвечивалось: "Добро пожаловать в Кливленд, мистер Танишин"...
— Да, все приблизительно так и было. В 1989 году я в составе советской делегации отправился по приглашению Американской рысистой ассоциации в США. Мы должны были выступать в 8 городах и участвовать в шести встречах в Америке и в двух в Канаде. Одним из пунктов нашего маршрута был Кливленд. Здесь по программе организаторы намеревались провести дружеский чемпионат. Состязание включало в себя четыре этапа. В первом заезде мне досталась одна из самых тихих лошадей. Но по какому-то велению случая я проехал очень удачно и остался вторым. Победителем же стал американский чемпион. Во втором заезде мне повезло с лошадью и я уверенно выиграл. И когда был дан старт третьему заезду, то основная борьба развернулась между мной и американцем, потому что у остальных уже почти не было шансов на победу.
По жребию мне выпала лошадь Лейкуотер Глори, которая имела рекорд 1:59,1 (трех лет на свидетельство резвости). Перед забегом тренер этой лошади сказала мне, что ее подопечная очень горячая, к тому же неважно принимает старт и "кипятится" в компании. Тогда я выбрал позицию немного сзади остальных участников, но уже подъезжая к машине, сил сдерживать этого рысака у меня не было, он был неуправляем. Я отпустил жеребца, но, как ни странно, старт он принял очень удачно, вырвался вперед и повел бег. И водил его с места до места по 800-метровому кругу. Он преодолел дистанцию за 1:57,4 и тем самым установил мировой рекорд по 800-метровой дорожке для пятилетних жеребцов.
— Можно представить, как отреагировала публика...
— Вначале я ничего не понял. На финише все бросились к нам. Трибуны шумели. Владельцы целовали лошадь и жали мне руки. Я не знаю английского и не мог понять, что мне говорили. Но по реакции окружающих догадался, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Позже мне объяснили, оказывается, рекорд, установленный мною, был первым мировым рекордом, установленным в Кливленде за все 35 лет существования этого ипподрома. Для меня до сих пор остается загадкой то, как я выиграл. Вероятно, благоприятное стечение обстоятельств, хотя за неделю до этого лошадь прошла то же расстояние за 1:59,4.
— Но счастливое стечение обстоятельств имело и свое продолжение. Обрадованные Вашим успехом американцы решили презентовать Вам в качестве подарка одно из своих мест для участия во Всемирном рысистом чемпионате. И Вы отправились в Австралию и Новую Зеландию...
— Да, как я добирался туда — это отдельный рассказ. Как всегда, мы не успели вовремя оформить транзитную визу. И если учесть, что кроме общих фраз я по- английски не говорю, можно представить, сколько курьезных случаев мне пришлось пережить, пока я добрался до Зеленого континента. Здесь я был первым наездником из России и, отдавая должное нашей стране, встречали меня очень тепло и радушно.
— Виталий Константинович, но Вы и в Австралии стали победителем одного из этапов чемпионата мира...
— Вначале я не догадывался, что выступаю как бы "вне конкурса". Мне доставались, мягко говоря, не очень хорошие лошади и я финишировал чаще всего последним или предпоследним. Но в одном из соревнований, когда исход чемпионата уже был решен, мне дали неплохую лошадь. Правда, особых шансов на победу у нее не было да и стартовали мы сзади и почти всю дистанцию проехали в спину остальным, но на финише я почувствовал, что что-то в моем рысаке есть. Как слаломист я кое-как вывернул, чудом проскочил между соперниками и обыграл их в самый столб.
— Виталий Константинович, на мой взгляд, в Вашем характере удивительно сочетаются две вещи — терпение в обращении с лошадьми и стремление всегда быть первым. Скорее всего это помогало Вам неоднократно побеждать, а в 1976 году выиграть в один день сразу 4 приза. Скажите, есть ли у Вас как у профессионала свои секреты?
— Я всегда говорил, что успех любого дела решают люди. Но ни один уважающий себя наездник не станет отрицать и значение классной лошади. Конечно, желательно выступать на хороших лошадях. Но таких немного наберется за беговую карьеру спортсмена. Главное, на мой взгляд, это умение ездить и чувствовать лошадь. А ссылаться на то, что, мол, не везет, лошади плохие, по-моему, это несолидно. Даже чисто теоретически представьте: возьмем нашего лучшего рысака Сорренто и как фотографии сделаем 10 одинаковых Сорренто, но в призе-то все равно победит один. За мою бытность на Московском ипподроме я видел, как лошади битые проигрывали, а рысаки более слабого бегового класса за счет своей подготовки оказывались на первых местах. Не зря ведь у конников существует поговорка: "Порядок бьет класс". Если лошадь к данному моменту находится в лучшем порядке, то она и победит.
— А что Вы думаете о наших рысаках?
— Я считаю, что наша школа тренинга одна из лучших в мире. У нас трудятся хорошие профессионалы. Но условия работы в нашей стране гораздо хуже, чем на Западе, я не сравниваю даже с Америкой. Если наши зарубежные коллеги работают с лучшим материалом, то нам приходится довольствоваться тем, что есть. Мы вынуждены доиспытывать, выявлять лошадей, потому что нет ничего другого.
Вероятно, 70 с лишним лет мы работали не совсем в том направлении. Стремились из русского рысака сделать не призера, а лошадь "и под воду, и под воеводу". В отличие от американцев, которые главную ставку делали на резвость, мы больше обращали внимания на экстерьер и добились желаемого. Русские рысаки красивые, нарядные, упряжных форм, но, к сожалению, тихоходы. Теперь, по-моему, наши селекционеры поняли это, но слишком поздно.
— Виталий Константинович, в 1986 и 1987 годах Вы были победителем Московского чемпионата наездников. А в 1992 году Вы выиграли международную встречу между наездниками СНГ, Голландии и Франции. Как Вы относитесь к подобным состязаниям?
— На мой взгляд, любые чемпионаты наездников представляют большой интерес и для участников, и для зрителей. Правда, иногда по жребию Вам может достаться плохая лошадь. Что ж, ничего не поделаешь. Но я часто повторяю: жребий слеп. Не может всегда везти кому-то одному. Вам обязательно попадутся как плохие, так и хорошие лошади. Но чем увлекателен чемпионат, так это тем, что наезднику в течение небольшого промежутка времени надо найти контакт с лошадью, быстро определить ее достоинства и недостатки, и в нужный момент взять все, на что она способна. Это даже профессиональным наездникам дано не всем.
- Виталий Константинович, мы благодарим Вас за интервью. Желаем Вам и Вашей семье, а мы знаем, что Ваша младшая дочь Лариса — наездник-любитель и на ее счету 21 победа, так вот мы желаем Вашей жене, дочерям и Вам больших успехов и новых побед.